Коннозаводство: Лошади Габсбургов

Автор: Ю.Рощина
Номер журнала: ЗМ №3(82)2009

Знаменитая династия правителей Священной Римской Империи подарила конному миру две великолепные породы: кладрубскую и липпицианскую. Обе они создавались исключительно для собственных нужд августейших особ и их приближенных. Кладрубы выводились в качестве идеальной породы каретных лошадей для парадных выездов Их Величеств, а липпицианы – для путешествий верхом и охоты. 

Завод эрцгерцога Карла
В 60-е годы XVI века император Максимилиан II Габсбург привез испанских лошадей в конный завод Кладрубы-над-Лабой, недалеко от Вены, что положило начало созданию новой породы. Тем временем его брат, эрцгерцог Карл, создал подобный завод в Липице на побережье Адриатики, теперь это территория Словении. Идея Карла заключалась в том, чтобы соединить редкую выносливость и высокий ход древней автохтонной породы карстовых лошадей с лучшими качествами испанских, андалузских и берберийских представителей. Общая политика разведения в Кладрубах и Липице во многом пересекалась, заводы регулярно обменивались племенным материалом. Отсюда близкое родство императорских лошадей, с той разницей, что у липпицианов культивировались именно верховые качества. В современной липпицианской породе две из шести линий имеют прямое кладрубское происхождение: Маэстозо и Фавори. Однако еще ранее линия Фавори была выведена в Кладрубы именно из Липиц, поэтому, фактически, вернулась в родные пенаты.   
Предполагается, что карстовая порода использовалась когда-то в запряжке боевых колесниц Древнего Рима: эти крепкие лошадки из «маленькой страны на солнечной стороне Альп» были смелы и послушны. Кроме того, их необычный аллюр с высоким выносом передних ног смотрелся очень эффектно и производил большое впечатление на восторженную публику, сопровождавшую триумфальные проезды победителей. Таким образом, выбор основы будущей лошади для наследников славы былого Рима был вполне логичен. Как и все породы, формировавшиеся в эпоху барокко, липпицианы испытали сильное влияние испанских лошадей. Это был век Испании. Испанская лошадь диктовала моду: округлые линии корпуса, мощная мускулатура в сочетании с изяществом и высокими нарядными движениями приводила в восторг знатоков и эстетов. Лучше всего вкусы той эпохи видны на конных портретах королей и полководцев XVIII века: изысканные до невозможности формы лошадей почти не преувеличены художниками – они просто не нуждались в преувеличении. 
   
Жеребец Наполеона
Наполеоновские войны начала XIX века сотрясали Европу в течение пятнадцати лет. Менялась политическая карта, рушились многовековые монархии. Конный завод из Липиц перемещали несколько раз: то спасаясь от наступающих армий, то следуя воле победителя. Наполеон – человек, безусловно, талантливый не только в области войны и политики, хорошо распорядился заводскими лошадьми. Правда, на свой лад, по-наполеоновски. Поголовье было сохранено, к липпицианским лошадям относились очень бережно, а в качестве производителя Бонапарт приказал использовать своего арабского жеребца Везира. Это решение было не вполне в духе традиционной политики разведения Липиц, но результат оказался позитивным. Никто не посмеет сказать, что этот «корсиканский выскочка» все испортил. Более того, с 1807 по 1856 годы, для придания барочным лошадям резвости и легкости в заводе использовались и другие арабские жеребцы: Сиглави, Тадмор, Газлан, Сайдан, Самсон, Хадуди и Бен Азет. Всего к концу XIX века в породе насчитывалось шесть линий: Сиглави, Неаполитано, Маэстозо, Фавори, Плуто и Конверсано, общим счетом: 341 голова. Даже во времена своего расцвета, порода была крайне малочисленна и представляла собой большую редкость. Позже добавились еще две линии: Тюльпана и Инцикато, выведенные в Хорватии и Венгрии. 
Первая Мировая война снова заставила липпицианов «скитаться» по Европе. Часть поголовья была эвакуирована в Люксембург, часть – в Кладрубы. А после окончания войны и распада Австро-Венгрии лошади и вовсе были поделены между тремя странами. Наибольшее число попало в Италию, жеребята остались в Кладрубах, в Чехословакии. Но Вена сохранила поголовье Испанской школы верховой езды.
Столь небольшая численность предполагает очень аккуратную племенную работу, чтобы свести к минимуму процент инбридинга. В липпицианской породе каждому жеребцу дается двойная кличка, состоящая из кличек матери и отца, и номер. Неудивительно, что у такой высокородной особы, как липпицианская лошадь, имя пышное и помпезное: скажем, Тадмор Теодороста II. У человека, не привыкшего к общению с аристократией, появляется смутное желание назвать такую лошадь «Ваша Светлость», и легкая неловкость от того, что на голове нет широкополой шляпы, которую можно было бы снять в знак уважения. В заводе к лошадям относились очень нежно: каждый жеребчик был предметом отдельной гордости. И когда приходило время отправлять молодую лошадь ко двору, в аллее завода сажали три липы. Эта аллея со старыми красивыми деревьями сохранилась до наших дней. 
  
Искусство haute еcole  
Липпицианы очень умны и сообразительны, они охотно учатся и легко воспринимают новые задания. Эти качества, которые столь тщательно культивировались в заводе, позволяли обучить лошадь самой высокой лошадиной науке – науке войны и парада. Из Липиц в Вену отравлялись жеребцы для нужд императорского двора, они поступали в обучение в Испанскую школу верховой езды. Собственно, «испанской» она называлась потому, что императорские лошади имели иберийское происхождение. Существует легенда о подарке, который Испания прислала в дар Цезарю, легенда о прекрасной белой лошади. Императоры Священной Римской Империи, а впоследствии – Германии, считали себя наследниками Рима, и лошади, конечно, у них тоже были испанские.     
До начала XX века лошадь была незаменима на войне, искусство выездки становилось жизненно важным, и часто обеспечивало победу на поле боя. Тот, кто умел «управлять ногами лошади», как своими собственными, имел значительное преимущество, как при атаке, так и при отражении нападения. Такие приемы высшей школы, как каприоль и курбет были боевыми. От навыков лошади венценосной особы могло зависеть будущее государства: лошадь могла спасти своего всадника или погубить. Но даже просто поставить императора в неловкое положение на параде было совершенно недопустимо. Поэтому выучке липпицианов уделялось самое пристальное внимание. 
Испанская школа верховой езды в Вене уже 430 лет хранит традиции высокого искусства классической верховой езды. Это единственная школа, где haute еcole сохранилось до сегодняшнего дня в своем первоначальном виде, без позднейших нововведений. Основная идея этого направления заключается в том, что всадник, использующий естественные движения животного, может добиться высочайших результатов. Изучая природную пластику лошади, человек предлагает ей выполнять движения, которые являются для нее логичными и понятными, и обучение доставляет удовольствие. Здесь не практикуется никаких жестких приемов и наказаний, учебный процесс стимулируется исключительно методами позитивного подкрепления. Главным пособием haute еcole до сих пор является книга греческого военачальника и философа Ксенофонта – «Гиппарх». Суждения античного классика об устройстве кавалерийских войск и воспитании лошадей получили новое развитие в эпоху Возрождения, когда творил великий мастер конного дела Антуан де Плювинель. Его труд «Наставление Королю в искусстве верховой езды», был создан в XVII веке специально для французского короля Людовика XIII, а сегодня стал настольной книгой спортсменов, занимающихся выездкой. Та особенная гармония между всадником и лошадью, которая культивируется haute еcole, позволяет легко выполнять сложнейшие приемы, никому более недоступные.

Летающие лошади  
Сегодня Испанская Императорская школа верховой езды в Вене регулярно дает блестящие представления на арене Зимней школы в императорском дворце Хофбург, где каждый желающий может полюбоваться великолепными серыми (а на поверку – белоснежными) липпицианскими лошадьми, демонстрирующими старинное искусство haute еcole. Публике предоставляется редкая возможность увидеть уроки «Средней школы», в том числе «па-де-де», работу с лошадью «в руках» и на длинном поводе. Но особенное впечатление производят «Большая школьная кадриль» и упражнения «над землей». В кадрили на арену выходит восемь  всадников на белых жеребцах, одетые в традиционные костюмы: коричневые фраки, бриджи из оленьей кожи и треуголки. Изящные движения лошадей, особая хореография и точная синхронность напоминают о великолепии «конного балета» имперских времен.
Липпицианов называют «летающими лошадьми» за ту легкость, с которой они осваивают высокие парящие прыжки: каприоль и курбет. Эффектная левада – это просто ожившая конная статуя эпохи Возрождения, а каприоль – «прыжок оленя», будто сошел с полотен изображающих охоту Людовика XIV. Пожалуй, Испанская школа в Вене – единственное учебное заведение, сохранившее в полной мере искусство «над землей». Когда-то эти элементы имели военное применение: ударить противника, заходящего в тыл или перепрыгнуть атакующего. Но с течением времени каприоль и курбет утратили свое боевое значение, переместившись в область балов и маскарадов пышного двора Марии-Терезии. 
Липпицианские лошади, как и Испанская школа – живая история Европы, которая сохранила не только конкретные приемы и методики работы с лошадью, но и сам дух haute еcole. Философия естественности, гармонии человека и животного нашла свое продолжение в новейших течениях конного дела XX века, таких, как Natural Horsemanship. Но и изысканность императорских балетов, и самые современные идеи сплетаются кружевом вокруг главного героя – лошади из Липиц, потомка той «дивной белой лошади, которую Испания принесла в дар Цезарю».