Конный спорт: Конный спорт : Эпоха под названием ШВЕ

Автор: М. Герасимова
Номер журнала: ЗМ №7(86)2009

ШВЕ при ЦМИ образовалась в начале 1960-х годов. Ее основателем, первым директором, душой, вдохновителем, организатором и первым тренером был легендарный Георгий Тимофеевич Рогалев. Вначале школа размещалась в маленьком круглом манеже, к которому примыкала конюшня на 10 денников. Среди первых лошадей ШВЕ было несколько эстонских клепперов, пара арабов, остальные, в основном, «спортивная выбраковка» по возрасту, ветпоказаниям и другим причинам. В советские времена с этим было просто – если лошадь не могла держать нагрузок или не использовалась, ее отправляли на мясо. Тогда в частные руки лошадей почти не продавали (исключение составляли знаменитости и иностранцы). Таким образом, ШВЕ дала возможность выжить лошадям, которые по каким-то причинам стали не нужны для спорта и племенной работы.

Кроме самого Г.Т.Рогалева в ШВЕ с самого начала пришел второй замечательный тренер – Илья Васильевич Хозиев, личность тоже легендарная. Занятия он вел строго, тех, кто хотел действительно научиться ездить верхом, тренировал всерьез. Через некоторое время в школе появилась Татьяна Львовна Куликовская. Спортсменка и тренер, что называется, «до мозга костей». Она не переносила тех, кто приходил «кататься», поэтому не каждый мог заниматься в ее группах, люди просто не выдерживали. Зато те, кто прошел «школу Куликовской», благодарны ей всю жизнь.

ШВЕ = манеж

Постепенно «шве-шники» стали привлекать к занятиям своих детей, друзей... И к началу 1970-х годов стало ясно, что ШВЕ требуется значительное увеличение поголовья, больше места для его размещения, а также подходящий манеж для занятий. В 1973 году такой манеж был построен и именно он на протяжении многих лет у конников ассоциировался с той самой школой верховой езды при ЦМИ. Стоит заметить, что когда у ШВЕ не стало ипподромовского манежа, история знаменитой школы довольно быстро закончилась. Но не будем забегать вперед, ведь на данном этапе у московского проката впереди было еще почти 30 лет жизни...

Огромное здание, отстроенное для ШВЕ включало в себя три конюшни (где могло разместиться порядка 100 голов), расположенные буквой «Г»; тренерские, раздевалку для учеников, амуничник («гардероб»); просторный холл с «дежуркой», где сидела строгая дежурная, и «кассой», где продавали билеты на занятия. В середине здания возвышался сам манеж – огромное крытое пространство прямоугольной формы, где могли одновременно, не мешая друг другу, заниматься три смены по 12 лошадей. Манеж на три части делили специальными сетками, а позже – толстыми веревками.

Глиняный пол манежа сверху были засыпан песком и опилками. Их, кстати, меняли каждый год, чтобы поддерживать грунт в манеже в рабочем состоянии. Вдоль одной длинной стенки манежа располагались трибуны, на которых можно было посидеть и посмотреть занятия, пообщаться и даже отметить группой день рождения или... чье-то падение с лошади (в школе была традиция за падение приносить торт, упавшие взрослые всадники к торту, как правило, добавляли «взрослые» напитки).

Крыша манежа состояла из множества легких, но прочных металлических балок; поддерживающих колонн не было, что являлось очень интересным архитектурным решением. В светлое время суток манеж освещался через стеклянные наклонные стены-окна, вечером же на потолке зажигалось множество ламп. На стенах внутри манежа по периметру висели огромные зеркала, в которые всадники могли видеть себя со стороны и корректировать посадку.

За зданием манежа со стороны, противоположной фасаду, располагался открытый плац, где ездили, в основном, летом; впрочем, в хорошую погоду он не пустовал и в другое время года. По площади плац уступал манежу и на нем могли одновременно заниматься только две группы.

Храм особого вероисповедания

За несколько лет поголовье ШВЕ было увеличено до 70 лошадей. Пришли и новые тренеры. Нина Дмитриевна Корчагина, Нина Павловна Соколова, Анатолий Захарович Белецкий. И с каждым днем в школу приходило все больше и больше людей. Шли дети, тянувшие за собой родителей, шли седые бабушки с дедушками, шли школьники, студенты, рабочие, профессора, ученые, преподаватели… Люди со всех концов Москвы, всех специальностей и возрастов собирались здесь, чтобы окунуться в волшебный мир лошадей, ощутить впервые незабываемый запах конюшни… и остаться с лошадьми надолго… Здесь находили друзей и единомышленников, женились и выходили замуж, сбивались в группы по интересам, отмечали праздники и дни рождения, делились друг с другом бедами и радостями… Это был особый мир, или даже храм особого вероисповедания…

К 1980-м годам сюда ходили уже тысячи людей и работали 6 тренеров. Группы занимались по 45 минут, 5-6 смен в день, с 15-минутным пересменком. Для лошадей это была довольно серьезная нагрузка, поэтому ни о каких прыжках, так любимых первыми воспитанниками, речи уже не было. Лошадям старались нормировать и облегчать нагрузку, но море желающих не вмещалось в рабочие часы школы. У кассы постоянно толпились длиннющие очереди из тех, кому не посчастливилось попасть в группу. Очередь занимали на «лишнюю» лошадку.

В группах обычно было по 10 человек, в смене расчет шел на 11 голов, с учетом того, что кто-то мог захромать. Староста собирал со своей группы деньги (занятие стоило 1 рубль с каждого) и «заказывал» лошадей на следующий раз. У каждого тренера были лошади-«любимчики». Скажем, Марина Ивановна Кондрашкина обожала карабахов – Купчика, Гасана, Пшова; Анатолий Захарович Белецкий по возможности брал в свои группы Игрека, Меча, Ампера, Арарата. Роза Георгиевна Никитина очень любила Веранду и Сирку.

Конечно, каждая лошадь имела свой характер. Были упрямцы-ленивцы, и такие, которые очень умело ссаживали даже сильных всадников. Но больше всего работы доставалось трудягам-«самовозам», ведь каждый тренер норовил дать их своей группе. Если на занятия приходили иностранцы, «самовозы» отрабатывали часы и под ними. Потом тренеры снимали с вечерних групп «переработавших» лошадей и заменяли другими, отдыхавшими днем, поэтому каждая группа перед началом занятия уточняла конский состав.

Лошадей в группах распределяли старосты, они выбирали себе лучших, остальным доставалось «что останется». В ШВЕ, как и везде при социализме, огромную роль играл блат: дружишь со старостой – получи получше лошадку... Впрочем, такое было не во всех группах. Были сплоченные коллективы, в которых люди по очереди ездили на хороших и упрямых лошадях. Бывали и казусы: отвоюешь себе на следующее занятие желанную лошадку, через неделю приходишь, а ее заменили на какую-нибудь вредную зверушку – и никто уже не поменяется, все расписано неделю назад.

Кстати, нередкой была практика, когда «свои», заплатив рубль, выпрашивали у тренера попасти лошадь на конкурном поле вместо занятия. Это объясняется просто: у многих воспитанников были любимые лошади, они старались каждую минуту проводить с ними, давать им отдохнуть от «чужих прокатчиков» и рубля на благое дело было не жалко.

«Мамочки» и «папочки»

У каждой из школьных лошадей, даже у самых вредных и упрямых, были свои поклонники – «мамочки» и «папочки» – которые не только носили любимцам лакомства, но и, по согласованию с тренером, растирали лошадям ноги, плечи, спины, чистили их, шили и стирали вальтрапы, помогали конюхам убирать денники, покупали лекарства за свой счет, а в худшие времена раздобывали корма и опилки…

Вокруг каждого тренера образовывалась своя «команда», в основном это были сильные всадники, которые могли выехать из смены, успокоить строптивых лошадей, а также помочь во всем необходимом. Но помощники, а в основном помощницы, были не просто активными, а зачастую агрессивными. Известны случаи, когда человека, незаслуженно обидевшего на занятии лошадь, встречала в коридоре группа «помощниц» и дай бог ему уйти целым… Другие – не наскакивали с дракой, но все отслеживали, и, в случае любой провинности, можно было быть уверенным: тренер все узнает и, скорее всего, укажет на дверь.

В 1981 году лошадей жестко закрепили за тренерами, стараясь учесть предпочтения каждого наставника. Но на «спорных» лошадей пришлось тянуть жребий. В новом режиме лошадям немного уменьшили нагрузку: теперь они работали не целый день, а по полдня – три тренера со своими лошадьми до обеда и три – после. Правда 15-минутный пересменок свели к пересаживанию группы. При новой системе каждый тренер получил возможность контролировать здоровье «своих» лошадей, нормировать их нагрузку.

Пропуск в мир ШВЕ

Чтобы получить возможность заниматься в ШВЕ, требовалось вначале пройти теоретическое занятие. Общественный тренер объяснял новичкам правила техники безопасности при обращении с лошадью, а затем на практике показывал на какой-нибудь из лошадей, как правильно собрать и вывести ее из денника, рассказывал как ей управлять, какие правила действуют в манеже... Новички как молитву заучивали, что встречаться в манеже следует «левым плечом», узнавали что означают словосочетания, типа «перемена по головному через середину» и т.д. и о том, что все команды выполняются после слова «марш». По окончании теоретического занятия человек получал маленький билетик с надписью (печатью) «Теория», которая являлась допуском к занятиям, главным документом, как нынче в Москве паспорт с пропиской. 

Без «теории» на руках через кассу билеты не продавали, любой тренер мог проверить ее наличие, а если «теории» при себе не оказывалось – не допустить к занятиям. До 1986 года «теория» была просто бумажкой, поэтому зачастую ездили по чужой «теории». С 1987 года ввели новый образец «теории» – с фотографией. После какой-либо провинности «главный документ» безжалостно рвался тренером, и требовалось пройти теорию заново. Главной проблемой было пробиться на это прослушивание: приходилось занимать очередь с 6 часов утра! Желающих записаться в школу было слишком много, а читалась теория только по выходным дням, по две, максимум три группы в день (по 12-15 человек). Таким образом, за один день в школу принималось человек сорок, а писалось в очередь – около ста. До сих пор не понятно, как потом всем этим людям хватало лошадей...

После первого теоретического занятия полагался первый урок (45 минут) езды шагом. А после этого ученик должен был покупать билеты через кассу. Каждый раз стоя в очереди и надеясь, что лошадь все-таки достанется. И так до тех пор пока не пробьешься в группу. На «шаг» попасть было проще, на занятия «с рысью» – намного сложнее… На «галоп» билеты через кассу не продавали, «галоп» был только для счастливчиков из групп.

Но вернемся в кассу, около которой стоит толпа из не попавших еще в группы, но с «теориями» в руках... Тренер в кассе просмотрел и отметил забронированные билеты группы, заменил заболевших лошадей; староста протискивается через толпу прочь от кассы... Дальше, если в группе кто-то не пришел, возникала гигантская куча-мала в борьбе за «лишнюю лошадку». А иногда касса сразу закрывалась: это означало, что лишних лошадей нет, ждите следующей группы. Так можно было прождать целый день и уйти ни с чем...

Такие разные группы

Впрочем, у групп тоже были неравные возможности: некоторые занимались конными играми, для них проводились особые занятия с обучением навыкам выездки и т.п. Много лет в ШВЕ существовала «фигурная группа», слава которой вышла далеко за пределы школы. «Фигурка» формировалась из лучших всадников, которые на различных праздниках, школьного (ежегодный «Весенний праздник»), ипподромного (например, день рождения Буденного, открытие скакового сезона) и городского масштаба (майские парады) показывали свое мастерство: лошади на рыси и галопе под музыку выполняли под всадниками различные элементы манежной езды. Праздники собирали полные трибуны народу, приезжали различные влиятельные люди. К праздникам готовилось много номеров: парад, выступление фигурной группы, конные игры («лисичка», «стойло», «догони девушку», конное поло, эстафеты и даже костюмированные театрализованные представления). Это была одна из традиций ШВЕ и очень жаль, что сегодняшнии конный мир, со всем своим множеством больших и маленьких клубов, эту традицию практически утратил, хотя в современном государстве подобные праздники делать было бы гораздо проще.

Чтобы попасть в такую «особую группу» нужно было не только отлично ездить верхом, но и иметь соответствующий блат, еще больший, чем для того, чтобы просто попасть в группу. Впрочем, это не мешало тысячам людей, которые не думали о каком-либо престиже и амбициях, вновь и вновь приходить в ШВЕ, чтобы отзаниматься свой волшебный урок (45 минут) раз в неделю, покормить любимого коня морковкой и сказать ему ласковые слова.

ШВСМ

Вначале 1980-х годов на ЦМИ открыли детскую спортивную секцию – Школу высшего спортивного мастерства. ШВСМ стала использовать для занятий половину манежа. Часть юных воспитанников (в основном – мальчиков) перевели из ШВЕ в спортивные конкурные группы. Учебные группы ШВСМ были бесплатными, правда в обязанности учеников входили работы по конюшне, по уходу за лошадьми. Занимались в ШВСМ и взрослые спортсмены, лошади ШВСМ выезжали на соревнования, иногда турниры проводились в манеже ШВЕ. Лошадей для ШВСМ приобретали годных к спорту, но однажды туда попали прокатские – Бабай, Зарем и Увлеченный, совершенно не годные для спорта. Маленьких кругленьких лошадок, при этом еще и достаточно вредных, учили прыгать. Ничего хорошего, надо сказать, из этого не вышло...

В конце 1980-х в «спортивке» был расцвет, да и ШВЕ, хоть ей и пришлось потесниться, жила и процветала. В 1987 году привезли новых молодых лошадей, ежегодно устраивались праздники. ШВЕ участвовала в парадах, о ней писали в газетах хвалебные отзывы, школа продолжала быть любимой и популярной. В ШВЕ выпускались красочные стенгазеты, посвященные лошадям, тренерам, событиям; действовал Совет общественности. В 1980-х годах в школе открылся так называемый лекторий-практикум – бесплатные курсы для ветврачей-общественников и ковалей-общественников.

Жестокая правда

История ШВЕ насчитывает около 40 лет и каждые 10 лет конский состав менялся практически полностью. Ведь век лошадиный недолог, и те лошади, с которыми начинала ШВЕ, рано или поздно выбраковывались и заменялись другими. Их привозили из конных заводов, из ВНИИКа, покупали на аукционах, часть лошадей, никак не проявивших себя, приходила с рысистых конюшен, из спорта, поступал в ШВЕ и «брак» из конной милиции.

Законы того времени не давали возможности выкупить лошадей в частные руки, и у старых животных не было практически никакой возможности на «пенсионное обеспечение». А лошади, работавшие в ШВЕ, рано или поздно неизбежно «разваливались» и уже не могли бегать в прокате необходимое количество часов. Их ждал приговор… Жестокие слова «ежегодный ремонт конского состава» подразумевали, в основном, выбраковку «на мясо»… К счастью, в 1987 году наконец-то вышел закон, позволяющий выкупать лошадей в частные руки, и тогда у выбракованных труженников появился шанс на достойную старость.

Вороной ахалтекинец Арслан попал из ШВЕ в неплохое охотхозяйство. Когда оно пришло в упадок, лошадь дошла до крайней степени запущенности. Евгения Святловская, ухаживавшая за Арсланом еще в ШВЕ, сумела выкупить старого коня и поселила его в частном доме знаменитого художника Алексея Глухарева. Там Арслан счастливо прожил последние годы жизни (до 32 лет).

Рыжий орловский рысак Уникум честно служил в ШВЕ многие годы, был безотказным в молодости, знал элементы выездки, участвовал в праздниках… Пришло время, и старый конь попал под списание, но Лидия Васильевна Оспинникова и ее дочь Даша спасли Уникума. В 1988 году он был выкуплен из ШВЕ и поселился в приюте для старых лошадей, который получил название «Уникум» по имени коня. Там, в руках любящих людей он прожил столько, сколько было отпущено… Вслед за Уникумом в приют были выкуплены и другие «пенсионеры» из ШВЕ: Пауза, Бруклин, Форум, Бабай, Лесок, Рокер, Целебес, Бодрый, Мальчик, Камзол, Набат. Все эти лошади имели спокойную, счастливую и достойную старость, а Бабай и Лесок живы до сих пор. Им идет 29-й год…

Знаменитые лошади ШВЕ

Конечно, мы помним их всех, рыжих, гнедых, серых, соловых… Но были в ШВЕ легендарные лошади с особой историей. Например, «золотой» ахалтекинец Гранат снимался в главной роли (Конуса) в фильме «Самый красивый конь». Вторую крупную роль (Нерона, на которого мальчик впервые садится в седло) в этом фильме играет могучий торийский тяжеловоз Сандер. А вообще, в этом фильме были заняты многие лошади из ШВЕ – в эпизодах появляются Гонг, Красавица, Эх, Елань, Дуэт и некоторые другие. Из-за съемок фильма неоднократно отменяли обычные занятия в ШВЕ.

Самой легендарной лошадью ШВЕ является, наверное, серый терский Состав. Много лет этот красавец выходил на сцену Большого театра в операх «Князь Игорь», «Хованщина», «Борис Годунов», балете «Дон Кихот». Состав всегда вел себя на сцене адекватно, даже артистично, никогда не подводил актеров, не боялся громкой музыки, если требовалось, замирал «памятником». Замирал «памятником» он и в манеже под новичками, считая работу в прокате ниже своего достоинства. Тогда появилась крылатая фраза: «я сегодня стояла рысью на Составе», что означало – купила билет на Состава «на рысь» и все занятие простояла в середине.

Казалось бы, заслуженный конь мог рассчитывать на достойную старость, но в 1989 году руководство ШВЕ (к тому времени Г.Т. Рогалев давно уже ушел на пенсию, и в школе сменилось несколько директоров) приняло решение сдать Состава «на колбасу». Но люди встали на его защиту, не дали увезти. Деньги собирали всей школой, «кто сколько даст». Так Состав был выкуплен и попал в частные руки.

Кроме Состава, в ШВЕ были и другие артисты – серый Мавр, вороной Хмель (один из «долгожителей» ШВЕ), а также светло-серый орловский рысак Указ.

Начало конца

В конце 1980-х годов в ШВЕ в очередной раз сменился директор. В 1991-м – грянула перестройка. Все в стране переходило на самоокупаемость... Школа стала нерентабельной (прокат стоил 1 руб./час, а с 1987 г. – 2 руб.), было невозможно содержать такое огромное поголовье  – ведь прежде ШВЕ существовала за счет государственного финансирования. В конце 1991 года появилась информация, что с января 1992-го прокат закроют... Тогда сама идея Г.Т. Рогалева о возможности доступа к верховой езде всех желающих по низким ценам оказалась «не в тему». Активисты школы ходили в администрацию ипподрома и им удалось отстоять ШВЕ, но… манеж отобрали в пользу нового коммерческого проката. Из трех больших конюшен пришлось переехать в одну маленькую (в простонародье именуемую «кишкой»). Поголовье ШВЕ сократилось в 4 раза. Многие лошади были проданы в частные руки, некоторые отправились на конефермы. Кавказка, Сабина, Бешмет, Бумеранг, Бим-бом, Басня, Салам в 1992 году ушли в аналогичную ШВЕ школу в Финляндии.

Количество тренеров с шести сократили до двух: закат ШВЕ наблюдали Анатолий Иванович Певцов (отец известного актера Дмитрия Певцова) и Марина Николаевна Феоктистова. Заниматься приходилось на плацу, иногда группы выводили на беговой круг. И все-таки ШВЕ еще жила и существовала, хотя это была уже не та школа...

Тем временем в столице и окрестностях образовывались частные прокаты, люди получили возможность выбора, который не всегда оказывался в пользу ШВЕ. Однако активисты школы продолжали заниматься, ухаживали за своими любимыми лошадьми, по прежнему устраивали праздничные представления, правда теперь под открытым небом и без скопления народа на трибунах.

Потом школе неоднократно пришлось переезжать – в «двухэтажку», в «летнюю конюшню». В 2001 году прокат был официально закрыт, но лошади оставались на ЦМИ, никто не знал, что с ними делать. Люди продолжали ходить к своим любимцам – уже не ездить, а просто поддерживать их жизнь. Но потом доступ на ипподром был закрыт, везде появилась охрана, последовали новые карательные меры – лошадей запретили выводить из денников...

На тот момент в конюшне ШВЕ осталось всего 17 голов, которых поддерживала группка энтузиастов из бывших прокатчиков. Так прошел 2001 год... 20 декабря 2001 года было получено предписание лошадей ШВЕ с ипподрома убрать и, наконец, появилась возможность их выкупить. 2 февраля 2002 года последние школьные лошади покинули ЦМИ и знаменитая ШВЕ перестала существовать...

Сахара, Риллу, Ролик, Ров, Саясан, Гайтис, Гвидон, Девизаз стали частными. Тычинка и Аппология отправились на племферму. Булат, Буслай, Гопак, Дансинг, Зайка, Закат и вороной Набат (их было два: гнедой попал в «Уникум») были выкуплены НП «Школа верховой езды» – группой тех самых энтузиастов, которые спасли этих лошадей в нелегкий 2001 год. Сейчас НП «ШВЕ» преобразована в ШВЕ «Регион» и в ней остались Дансинг, Зайка, Набат и старички Булат с Буслаем – оба 1981 г.р. Из других лошадей ШВЕ до последнего времени были живы (в частных руках и клубах): Бабай, Лесок, Ров, Текаш, Ролик, Ворон, Гайтис, Сахара...

Школы верховой езды при ЦМИ давно нет, но в сердце каждого из нас она жива. ШВЕ – это наше детство, наша юность, что-то очень близкое и родное, что всегда отзывается в душе теплом...