Шторх Алексей: Художник и бунтарь
← Известные люди

Известные люди: Шторх Алексей: Художник и бунтарь

Автор: Анна КАРПОВА
Номер журнала: GM №8(175)/2017
Фото: Артем МАКЕЕВ

12 сентября Алексею Шторху исполнилось бы 80 лет, и в это до сих пор сложно поверить – столько жизни и взрывной сумасшедшей энергии было в нем вплоть до самых последних лет жизни…

Алексей Сергеевич до конца жизни просил не называть его по отчеству, ведь в душе он всегда оставался молодым, и даже родной сын называл его «Алеша». Все, кто был лично знаком со Шторхом, могут подтвердить – он обладал невероятно вспыльчивым характером, всегда говорил в лицо все, что думает, будь то похвала или критика, а за правду мог начать драться даже в весьма преклонном возрасте. Он в голос ругался с навигатором в машине и, случись рядом оказаться пассажиру, начинал выплескивать на него все свои мысли и нервы. Как он объяснял впоследствии, обрушив все свои эмоции на собеседника, он чувствовал себя легче и спокойнее.
 
Алексей Сергеевич был большим ценителем женской красоты, и именно он впервые использовал красивых стройных девушек при рекламной съемке. Одним из таких первых, почти скандальных проектов стала съемка ахалтекинцев на побережье Каспийского моря с бегущими прекрасными моделями. Конечно, бывало, что лихой жокей и гениальный художник Шторх увлекался одной из таких муз, но никогда не предавал свою трепетную любовь к жене. Когда супруга Шторха и мать его сыновей тяжело заболела, Алексей Сергеевич самоотверженно ухаживал за ней, как за маленьким ребенком, ни на минуту не оставляя ее одну. Он решительно отказывал многочисленным и чрезвычайно выгодным приглашениям в командировки на конные заводы и отодвинул всю работу на задний план, лишь бы быть рядом с ней до последнего вздоха.
 
За свою карьеру Шторх объездил все крупнейшие конные заводы России, в том числе ставропольский «Восход», был лично знаком с Владимиром Шамборантом, Александром Климуком и Леонидом Бабаевым. Благодаря его фотографиям весь мир узнал Песняра, Менеса, Набега и других арабских лошадей с Терского конного завода. Он впервые в истории рекламного дела СССР разрабатывал рекламную кампанию для продажи за границу арабских лошадей, уходивших с молотка на экспорт за миллионы долларов. Но главной любовью среди конного семейства для Шторха всегда оставалась ахалтекинская лошадь, которой он посвятил целую книгу «Царь-конь».
 
Его знали и любили все конники, тренеры и жокеи, да и самые юные поклонники конного спорта передавали из рук в руки его книгу «Ветер в гриве». Как бы парадоксально это не звучало для времен СССР, но на протяжении всей своей жизни Алексей Шторх официально нигде не работал на постоянной основе. Начинал он как жокей стипль-чеза, потом пришел в мир фотографии, был  художником-оформителем, но наибольшую славу и самые большие гонорары получил, работая по контрактам ПРОДИНТОРГа и создавая гениальные рекламные плакаты для экспорта российского сырья и продукции.
 
Алексей Сергеевич жил прямо под фотомастерской в огромной квартире на Навинском бульваре, все комнаты которой были завалены фотографиями, неразобранными архивами прошлых экспозиций, плакатов и альбомов. Будучи человеком исключительно творческим, Шторх не находил ни времени, ни терпения разобрать и систематизировать эту бесценную сокровищницу фотоискусства. Позже весь этот драгоценный бардак переехал вместе со Шторхом на Смоленскую площадь, где часто собирались молодые фотографы, чьи имена так хорошо известны нам сегодня. Ведь именно Шторх научил снимать лошадей Артема Макеева, Александра Карташева, Артура Бабоева. Ученики стали близкими друзьями мэтра и каждый год становились желанными гостями на праздновании дня рождения Шторха, – праздник традиционно проводился в одном из лучших рыбных ресторанов Москвы, где Алексей Сергеевич непременно заказывал свои любимые устрицы.
 
Неудивительно, что с такими тонкими художественными и гастрономическими вкусами любимой страной Шторха стала Франция, где он жил после смерти жены в местечке Мезон Лафит в съемной комнате особняка одной пожилой семьи, под чьими окнами каждое утро раздавался цокот копыт лошадей расположенного неподалеку ипподрома. Шторх не пропускал ни одного скакового дня, объез­дил все ипподромы Франции и жадно, взахлеб снимал. В погоне за яркими, уникальными кадрами Шторх не боялся даже выходить на скаковую дорожку перед несущимися навстречу лошадьми, за что неоднократно получал предупреждения от руководства ипподромов. Очередной парадокс – не зная ни одного иностранного языка, Шторх не только прекрасно общался с семьей, сдававшей ему комнату, но и водил дружбу и общался с французскими фотографами.
 
Периодически Шторх возвращался в Москву, чтобы сменить визу, и в эти дни он становился частым гостем редакции «Золотого Мустанга». Именно Алексей Сергеевич принимал участие в создании двух стилей обложки журнала, часто работал в редакции ЗМ и с момента основания журнала вплоть до самой своей смерти любил посиживать на «кухне» нашего офиса за чаем или бокалом привезенного из Франции вина.
 
ЗМ – далеко не единственная российская компания, работа с которой была отдушиной для Шторха. Очень много Алексей Сергеевич трудился в БМКК «PRADAR». Именно для PRADAR’а он создал серию портретов лошадей на черном фоне, и эта задумка была преисполнена глубоким смыслом: «Впервые вы знакомитесь с лошадью, подойдя к ее деннику, откуда она смотрит на вас из полумрака», – так объяснял свою идею Шторх.
 
Президент БМКК «PRADAR» Вита Козлова так вспоминала выдающегося художника: «Алексей Сергеевич начал сотрудничать с PRADAR’ом буквально с первых дней жизни Клуба и вскоре стал для нас добрым другом. Мы трепетно храним сделанные им портреты первого состава лошадей PRADAR’а, снятые еще на пленку. Сегодня они украшают стены Клуба. Совместно со Шторхом мы воплощали в жизнь самые разные проекты. Одним из последних была выставка „Рожденные для триумфа“ в честь 75-летия мастера, выставлявшаяся в нашей арт-галерее „Конюшня“».
 
27 августа 2014 года на 78 году жизни трагическое стечение обстоятельств оборвало жизнь Алексея Шторха, лишив нас не просто гениального человека, но и целой эпохи, научившей многих из нас видеть жизнь иначе.