Известные люди: Лидерманн Александра: лед и пламя

«Привлекательный, но грозный соперник» — говорили о ней европейские журналисты. «Мой успех — это результат многих лет работы моей и моего отца. Родители сделали для меня очень много, покупали лучших лошадей, каких только могли купить, шли ради меня на бесконечные жертвы — они ведь не были богаты, — не устает повторять в интервью Александра Лидерманн. 
   Действительно, всадницу из Александры сделала семья. Ее дед по отцовской линии после войны открыл школу верховой езды, где учил американских солдат. 30 лет спустя, деда сменил отец, который начал работать в Нормандии — французской провинции, где конный спорт очень развит. Он сам занимался конкуром, принимал участие в соревнованиях, немного занимался разведением — выращивал спортивных лошадей для собственных нужд. Было вполне естественно, что родившаяся в мае 1969 года Александра, очень рано села в седло. В семь лет она начала выступать в соревнованиях на пони, участвовала в международных соревнованиях, в 1993 году стала бронзовым призером Чемпионата Европы среди детей, трижды становилась Чемпионкой Франции в этой группе. С 12 до 14 лет Александра ездила на большой лошади также хорошо, как на пони, и вскоре пересела только на лошадей. 
   «Мне это не было трудно, потому что в 4 года я уже ездила на лошади, очень старой и спокойной» — вспоминает Александра. 
   Александра перешла в возраст юниоров, когда отец отдал ей свою лучшую лошадь. 
   «Отец тогда выступал еще сам, — рассказывает Лидерманн. — Однако он предпочел отдать мне лучших лошадей и прекратил спортивную карьеру. Он пожертвовал ею ради меня, он единственный мой тренер и учитель. Он всегда старался сделать для меня все, и это не было просто — поездки на соревнования, оплата перелетов и гостиниц обходились недешево, а единственным источником доходов остается наша конноспортивная школа».
   Помимо спортивных занятий, семья Лидерманн постоянно держала 7-8 племенных кобыл и понемногу занималась разведением. И вот им улыбнулась удача — на выращенной на собственной ферме кобыле по кличке Панайшн Александра Лидерманн завоевала первую серьезную победу на международном турнире, выиграв Гран-При этапа Кубка Мира в Париж-Берси в 1992 году. Александра выступала на Панайшн недолго, лошадь вернули на ферму и пытались получить от нее потомство, но безрезультатно. Спустя 2 года, в 1996-м, когда Александра была на Олимпиаде в Атланте, ее Панайшн принесла двойню и, к сожалению, оба жеребенка погибли, через некоторое время кобыла вернулась на боевое поле. 
   А Александра тем временем начала работать со своей лучшей лошадью Роше М, принадлежащей частному владельцу Доминику Марсо. Роше М, которому уже сейчас почти 19, попал к Александре в девятилетнем возрасте. 
   «Я думала мне понадобится полгода, чтобы подготовить его, — вспоминает Александра, — но я работала с ним полтора, пока смогла на нем первый раз выступить. Мне пришлось с ним трудно, но усилия окупились сторицей. Это лошадь с большими способностями. Панайшн имела большое сердце, но, увы, не слишком выдающиеся способности. Она с успехом выступала на среднем уровне, и все время старалась сделать больше, чем могла. Это была лошадь с большой буквы. Роше совсем другой, очень способный. Ему дается легко то, что с трудом давалось Панайшн. Самый большой турнир, на который я ее брала, был финал Кубка Мира в Дель Маре в 1992 году, на Олимпиаду она не тянула». 
   Двумя годами позже, в 1994-м, Александра Лидерманн пережила свое самое большое разочарование, — ее отказались включить в сборную Франции для участия во Всемирных Конных Играх. 
   «До этого я выиграла очередное Гран-При на этапе Кубка Мира, имела очень хорошие результаты. — рассказывает Александра. — Но мне не поверили только потому, что я женщина, и что я молода. Мне говорили, что моя лошадь боится канавы с водой, но это были только отговорки. И еще говорили, что я не выдержу психологического прессинга, и у меня сдадут нервы. Они глубоко ошибались! К тому времени я выиграла много турниров среди юношей и юниоров. У меня был очень большой для своего возраста опыт, и я не помню, чтобы у меня сдавали нервы, такого никогда не было. Просто тренер французской команды Патрик Карон всегда хотел быть уверен в результате и брал более опытных всадников и редко шел на эксперименты, потому что не хотел проблем». 
   Результаты Александры Лидерманн в отборочных турнирах были впечатляюще хороши и ее включили в команду для участия в Олимпиаде в Атланте. Александра вернулась домой с олимпийской бронзой. Это была первая удача Франции после 20 лет перерыва, когда Жан Лебер был чемпионом Мира в 1970 и 1974 гг. 
   В этом году Александру Лидерманн пригласили принять участие в московском этапе Кубка Мира и Кубке Мэра, где мы с ней встретились, чтобы поговорить подробнее обо всем. 
   
   ЗМ: Александра, что было самым ярким воспоминанием в Вашей карьере? 
   А.Л.: Если я скажу откровенно, читатели меня возможно не поймут. Наверное, они думают, что я назову олимпийскую медаль. Но это не так. Больше всего мне запомнилась победа на этапе Кубка Мира в Париж-Берси. Это было совсем другое ощущение. Я была молода, я впервые выступала в Берси со своей Панайшн и сразу выиграла Гран-При. Это было чудом, о котором мы с отцом и не мечтали. Тогда я была счастлива только от того, что приняла участие в турнире. После успешного выступления в первом туре я думала «это прекрасно, больше и не надо. Потом чисто отпрыгала второй, вошла в перепрыжку. И все время говорила себе «не мечтай о победе, этого не может быть». И все-таки победила в перепрыжке и кого! — Эрика Навета, Чемпиона Мира. Это было великолепно. 
ЗМ: Что же тогда Вы чувствовали на Олимпиаде? 
А.Л.: Бронзовая медаль — это хорошо, я действительно была счастлива, когда ее получала, ведь это был прекрасный результат моей работы. Перед выступлением я была хладнокровна и волновалась ровно столько, сколько нужно волноваться в таком турнире. Психологически я была готова к победе, у меня была отличная лошадь, полностью подготовленная к старту. Я знала заранее, что результат будет хорошим. К тому времени я стала профессионалом. 
   А в целом, если бы не бронзовая медаль, то поездка в Атланту была бы моим худшим воспоминанием. Я с трудом вытерпела там целый месяц,— до этого я никогда так надолго не расставалась с домом, друзьями. 
   Неуютно там было и моему Роше. Я всегда знаю, чего он хочет. Дома он регулярно гулял в леваде, играл и дурачился. Это заменяло часть работы. В Атланте такой возможности не было и мне приходилось каждый день ездить на нем верхом. Мои товарищи все время твердили мне, что я должна больше работать с лошадью, но я от них отмахивалась. Я много спорила с тренером французской сборной Патриком Кароном и, в конце концов, отстояла право делать со своей лошадью все, что я считаю нужным. 
ЗМ: Как в настоящий момент складывается ваша карьера? 
А.Л.: Сейчас мы испытываем большие трудности. Раньше положение во Франции было другим. Состоятельные спонсоры приглашали талантливых спортсменов, и те могли заниматься и участвовать в 
соревнованиях. Сегодня любители, имеющие иной бизнес кроме конного, покупают себе дорогих лошадей, и сами на них выступают с гораздо лучшими результатами, чем профессионалы, которые зачастую не имеют возможности приобретать классных лошадей из-за финансовых трудностей. 
   Мы с отцом в таком же положении. Роше уже не молод и я его берегу. Когда он сойдет, я не представляю, что буду делать. Роше хорош, но он один. Мне нужна вторая и третья равноценная лошадь, как у Бербаума или Хуго Симона. Для нас это вдвойне тяжело — мы не можем покупать дорогих лошадей и по-прежнему стараемся выращивать их сами. Но это плохой выход. За 30 лет работы нам удалось получить только одну достойную лошадь — Панайшн. Повторения можно ждать еще 30 лет, а можно не дождаться вовсе. Хотя мы все время надеемся, что нам повезет. 
ЗМ: Что вас особенно привлекло в московском турнире? 
А.Л.: Понимаете, для нас очень важна финансовая сторона. Турниры, за одно участие в котором нам платят гонорар, большое для меня подспорье. И еще мне очень хотелось посмотреть Москву, в которой я никогда не была. 
   Турнир ваш доставил мне много беспокойств. Вначале мы вместе с Эрве Годиньоном до последней минуты не верили, что вообще вылетим в Москву, — две недели боролись с французской и российской бюрократией, добиваясь разрешений. 
   Вылететь смогла только в понедельник 27 августа. А здесь в Москве захромал Роше М, и я растерялась: Элетра Домари — хорошая кобыла, но никогда еще не прыгала 160 см.  Но Москва мне очень понравилась, я с удовольствием погуляла по Красной площади, жаль, только мало было для этого времени. 
ЗМ: Оставляет ли конный спорт место для личной жизни? 
А.Л.: Я не замужем, если вы спрашиваете об этом. Последнее время я встречаюсь с одним конкуристом из Швеции, но встречи коротки. Сейчас я в России, он в Бельгии, мы встретимся на один день и снова разъедемся. Я считаю семье в такой жизни не место. 
ЗМ: Каковы ваши дальнейшие планы?
А.Л.: Мне нужны хорошие лошади. В то же время я очень люблю своего Роше. И думаю, он любит меня. Иногда это маленький злобный дьявол, но в остальное время прекрасная лошадь, я не променяю его на все олимпийское золото. Бронза на Олимпиаде и европейское серебро — это хорошо, но я хочу большего. Хочу победить в Гран При в Аахене, быть в десятке рейтинга. Если буду иметь лошадь, может быть, однажды стану номером один. Я в это верю.